«Проблема, проблема, проблема… проблема преследует мою душу со дня моего рождения. Тревога, тревога, тревога… тревога, похоже, никогда не отстанет от моего разума… порой, клянусь, мне кажется, что эта тревога — мой единственный друг» — так начинает свою душевную песню Trouble талантливый Рэй Ламонтейн. Как так, тревога — друг? Чем вообще такое неприятное чувство может быть полезно?

Попробуем ответить на этот вопрос через аналогию. Представьте себе человека, который пробирается через лес темной ночью. У него в руках фонарик, немного освещающий путь, в голове есть некоторое представление о местности, компас, куда следует направляться, а рядом верный пес. Вдруг! Позади шелест листьев — наверное, ветер. Но пес застыл, смотрит в темноту, навострил уши, начал тихонько рычать — может, там что-то опасное, может, крадущийся тигр? Человек направляет туда фонарик и принимает решение, как дальше действовать. Если опасность есть — вооружается, если нет — потреплет пса за ухом и прикажет идти дальше. Через эту аналогию можно чуть лучше понять отношения между бытием, сознанием, переживанием тревоги и личностью.

В нормальной жизни мы часто держим путь в темной ночи реальности. О ней у нас есть некоторые представления, что-то уже пройденное и изученное становится более предсказуемым, что-то берется на веру. Но огромная часть от нас не зависит, то есть непредсказуема и неподконтрольна. Контролировать и направлять здесь мы можем только внимание — фонарик — чтобы продолжать путь, познавать, принимать соответствующие реальности верные решения. Мы можем фонарик направлять, расфокусировать и охватить больше, можем сузить и вглядеться в детали. А охватить все на 360 градусов не можем никак. Но у нас есть чуткий пес — опыт выживания человечества, сохраненный в инстинктах и личный опыт, обнаруживающийся в эмоциях и чувствах.

Нейробиологически тревога — работа более скоростной, «животной», но более всеохватной, осуществляющей первичную фильтровку части мозга. Чуткий пес выявляет важный аспект реальности, на который мы еще не обратили внимание и на своем собачьем сообщает: «воу-воу, опасность, хозяин, посмотри сюда, что прикажешь: бежать, атаковать, застыть, подчиниться, звать на помощь?» Подсознание (то, что посредством внимания еще не дошло до сознания) через тревогу сигнализирует, что какая-то важная ценность фрустрирована или конфликтует с другой, есть угроза утраты или умирания какого-то значимого для личности жизненного отношения. Например, «сюда не ходи, здесь уже было больно», «ого, сколько народу, здесь есть вероятность хорошо ударить в грязь лицом, ты точно готов?».

И это нормально, когда человек (личность, хозяин, автор) с доверием к своему верному другу (организму, переживанию), который сообщает об опасности (тревога) либо направляет фонарик (внимание, воля), чтобы увидеть опасность и определить, что с ней делать (способы совладания и решения проблем), либо обладает достаточным авторитетом для пса, чтобы его уверить, что здесь-и-теперь опасаться нечего и ценнее дальше держать путь, чем оборачиваться на шелест.

Тревога становится не другом, а врагом, когда условия реальности явно нормальные — не война, не катастрофа, не утрата близких, — но пес долго и панически лает. Или, например, стоит как вкопанный, и его никак не сдвинуть с места, ночью не дает спать, идти с ним никуда дальше никак невозможно. Тут требуются проверка, а хорошо ли у собаки (организма) все со сном, с пищей. Может, ему не хватает дрессировки, а может он уже не доверяет самому хозяину, фонарик которого мерцающий и, похоже, сам он с пути сбился… Многое в этом союзе может пойти не так, но тревожится по поводу нормальной тревоги точно не стоит. Чаще всего тревога не проблема и враг, а друг, который указывает на проблему.

Заканчивая свою песню Рэй Ламонтейн возглашает о спасении в хороших отношениях, заботе, поддержке и любви. Это действительно ценное напоминание, которое подтверждают и научные исследования: помимо физиологии (правильного питания, синхронизации с биологическими часами и т. п.) и психологических средств заботы о себе, порой, чтобы усмирить тревогу и продолжать путь, важно попросить о помощи. Запросить понимание, заботу и поддержку со стороны значимых других, искать утешения в хороших отношениях с близкими и друзьями.

Страх — врожденный биологический механизм, который помогает замечать угрожающие ситуации и запускать психофизиологические реакции, связанные с готовностью защищаться: драться, убегать или прятаться.

Страхом также принято называть беспокойство, вызванное встречей с реальной опасностью и конкретными, понятными причинами. Например, если прямо сейчас на меня нападет животное или человек, у меня возникнет реакция страха, даже если это случилось впервые в жизни.

Тревога, напротив, связана с неопределенностью или предвкушением опасности. Причины, по которым «включается» тревога, не всегда осознаются и не всегда логически объяснимы.

Тревога может возникать на основе:
— приобретенного негативного опыта (например, человек тревожится, как его примет новый коллектив на работе, хотя нет никаких объективных поводов, но есть опыт в прошлом коллективе);

— на основе опыта других людей (например, человек, чей друг попал в аварию, сам теперь беспокойно чувствует себя в автомобиле; человек, чей родственник заразился серьезной болезнью, теперь постоянно тревожится, а не заболеет ли он сам);

— или даже под влиянием выдуманных событий (например, после просмотра фильма ужасов человеку стало неспокойно одному в квартире).

Тревога — эпизодическое проявление беспокойства. В отличие от нее, тревожность — устойчивое состояние.

Умеренная тревожность может быть чертой личности, когда человек склонен часто переживать «без повода», много думать о проблемах, которые еще не возникли, в любой ситуации «готовиться к худшему» или даже просто быть более настороженным и недоверчивым, чем другие люди. В одних случаях это может мешать, в других — наоборот, помогать лучше справляться со сложными ситуациями.

Но иногда тревожность может переживаться настолько интенсивно, что полностью захватывает человека, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Беспокойства и опасения, не имеющие веской причины, длящиеся неделями и месяцами, сопровождающиеся напряжением, суетливостью, невозможностью расслабиться, а также неприятными телесными ощущениями (сердцебиение, затрудненное дыхание, потливость и т. д.) могут приводить к полной дезадаптации, мешать человеку жить: выходить из дома, ездить в транспорте, учиться, работать, общаться с людьми… И такая тревожность уже считается расстройством, требующим вмешательства специалистов.

Можно условно выделить три функциональных уровня структур мозга, отвечающих за:

— генерацию тревоги;
 — автоматическую фильтрацию и «настройку» тревожных переживаний;
 — осознание, саморегуляцию и контроль тревоги человеком.

Тревожность становится проблемой, когда мозговые структуры первого уровня слишком активны, а второй и третий уровень, наоборот, активны недостаточно.

Тревога — эмоция связанная с изменениями в среде. Если изменения происходят часто и непредсказуемо, то человек теряет веру в возможность контролировать хоть что-то, и даже изменения к лучшему уже вызывают тревогу.

Экзистенциальная тревога кажется более связанной с происходящим во внутреннем мире, но и она возникает не просто так, а в определённых условиях: при напоминании о смертности или в среде, в которой долго не происходит совсем ничего. Это интерпретируется как «затишье перед бурей». Таким образом, оптимальной является среда, изменения которой хотя бы отчасти предсказуемы и зависят от действий субъекта. Это было показано в экспериментах на животных. Меньше всего тревоги испытывали крысы, которые получали еду, нажимая на определенную педаль самостоятельно, а больше всего — те, еду которым выдавали в непредсказуемое время и не зависимо от их действий. Сосредоточить внимание на том, что поддается контролю — универсальный способ уменьшать сильную тревогу. При приступе необоснованной тревоги, доходящей до панической атаки специалисты рекомендуют например, пересчитать все синие предметы вокруг или начать вести журнал своего состояния, записывая все симптомы.

Тревогу и тревожные расстройства лечат с помощью терапии, медикаментов и сочетания этих двух методов. Последний вариант считается самым эффективным. Дело в том, что медикаменты помогают снять проявления симптома, но не работают с мышлением и поведением человека. Терапия же учит саморегуляции: как справляться с дистрессом, как выражать негативные эмоции, как реагировать на тревожные мысли. Это пригодится и в острой фазе расстройства, и в будущем — чтобы оно не стало хроническим. Цель терапии — помочь клиенту понять, откуда берется тревога, и скорректировать свой эмоциональный ответ. Тревога может не уйти до конца, но человек научится переносить ее, не избегать и не разрушаться.

Большинство специалистов сходятся на том, что тревожные расстройства возникают на стыке биологических, социальных и психологических факторов. То есть, у человека могут быть генетические предпосылки к формированию тревожности, к которым добавилось воспитание (тревожные родители с высокой вероятностью внушат ребенку, что мир — страшное и опасное место), различные стрессы и механизмы совладания с ними. Тем не менее, в разных направлениях психотерапии по-разному понимают психологические и социальные факторы возникновения тревоги. Как следствие — с ними по-разному работают. Эта разница связана с тем, как построено терапевтическое направление, какие методы оно использует и с какого угла смотрит на психику человека.